Мысли и дела Станислава Андреевича Хорошавина

 

Учить детишек всегда было трудно.
Но сейчас трудности школы возросли
из-за странного к ней отношения общества…
Школа может не выдержать напоров мутного потока
учебных планов, программ, учебников…
С. А. Хорошавин

Есть явления и события, которые нам, вятичам, нельзя забывать. К такому масштабному явлению я отношу Станислава Андреевича Хорошавина. Он наш, вятский, хотя основную часть своей жизни провёл в других местах. Знал я его лично по времени мало, лет десять, но общение свелось фактически к одной встрече на конференции в нашем институте. Правда, было предшествующее знание об этом известном методисте-физике, были краеведческие разыскания для книги «Вятская школа методистов-физиков» (Киров, 1997), были письма. В резонанс с человеком, в согласие дум и действий, оказывается, можно настроиться вот так, особенно лично и не зная (или зная?) человека. И вот он умер, неожиданно и сразу. Что нам он оставил?

Прежде всего, он оставил ценности принципиальной позиции в жизни, что сродни высокому романтическому чувству. Причём, это чувство сохранилось у него до последних минут – более 70 лет! Ох как нелегко ему было нести чистые чувства и мысли все эти трудные годы… Но зато нам сейчас нельзя не учитывать этой высокой нравственной планки мыслей и дел.

С. А. Хорошавин родился в 1930 году в Котельниче, в 1948 году окончил среднюю школу № 14 г. Кирова, а в 1952 году – физико-математический факультет нашего пединститута. По распределению работал в Туве, но в 1954 году по болезни вернулся в Киров, начал работать в школе, а в 1956 году поступил в аспирантуру В. А. Кондакова, но, заняв по принципиальному вопросу позицию и, таким образом, вступив в конфликт с руководством вуза, был отчислен «как недостаточно подготовленный для самостоятельной научно-исследовательской работы» (приказ № 217 от 3 августа 1957 г.). Выхода не было, и Станислав Андреевич уехал в знакомый Кызыл работать в учительском институте. Через год он уже заведовал кафедрой, ещё через год стал проректором по учебной и научной работе. Ещё раньше, там, в мужской средней школе г. Кызыла, по требованию директора стал вести физико-технический кружок. Этот случайный фактор определил жизненную стезю Станислава Андреевича на долгие годы. Он стал одним из лидеров среди специалистов в области методики и техники школьного учебного физического эксперимента.

29 июня 1964 года произошло важное событие в жизни С. А. Хорошавина: в МГПИ им. В. И. Ленина была защищена кандидатская диссертация «Методика преподавания элементов автоматики в политехнической средней школе». Время требовало подготовки инженеров, опыт и устремления Станислава Андреевича оказались нужными стране и людям. Чуть позднее ярким событием стало пребывание в США вместе с В. Г. Разумовским с детской выставкой технического творчества. А потом – долгие плодотворные годы работы в Белгородском пединституте, куда он был принят в 1967 году по конкурсу на должность доцента. Именно здесь он вырос до вершин в методике обучения физике, а в 1990 году стал профессором.

Настойчивый труд служения делу «по совести» позволил построить специфический мир учебного физического эксперимента Хорошавина, который остался, служит и ещё долго будет служить всем нам. Вот его основные знания–книги:

–Элементы автоматики в курсах электротехники и физики средней школы (М.: Учпедгиз, 1963);
–Техника и технология демонстрационного эксперимента (М.: Просвещение, 1978);
–Физика: учебное пособие для техникумов искусств (М.: Высшая школа, 1982. В соавторстве);
–Физико-техническое моделирование (М.: Просвещение, 1983);
–Физический эксперимент в средней школе (М.: Просвещение, 1988);
–Демонстрационный эксперимент в школах и классах с углубленным изучением предмета (М.: Просвещение, 1994).

Каждая из этих книг – мощное влияние на практику деятельности тысяч учителей. Вдумаемся, что эти книги десятки лет действуют на качество физического образования страны! Вот он, труд профессора Хорошавина… Только в последней книге описано несколько сотен опытов! Они живут уже своей жизнью.

В начале 1990-х годов он писал в письме: «Конечно, эксперимент – трудоёмкий метод обучения. Наверное, поэтому учителя так охотно увлекаются различными «передовыми опытами», которые обещают «учение с увлечением»… Понятно, что овладеть методикой и техникой демонстрационного эксперимента трудно. Поэтому с 1958 года я пытаюсь научить этому делу будущих учителей. Кажется, получается…»

В ответ на книгу «Вятская школа методистов-физиков» (Киров, 1997) он писал: «Вы считаете меня Вятичем. А как иначе? Я родился в Котельниче, с 1941 по 1958 годы жил в Кирове на улице Маклина…» И далее: «Мне повезло, что я учился в нашем Кировском пединституте. Учили нас мало, но хорошо. Мне повезло, что начал работать под руководством директора Алексея Яковлевича Соколова и завуча Галины Васильевны Пивторак, которые убедили меня в том, что любые попытки упростить педагогическую деятельность – порочны, и внушили мне веру в возможность работать успешно». А я думаю: где они сейчас, эти хорошие люди?..

В 1997 году С. А. Хорошавин приехал на нашу научную конференцию. Он хотел приехать, писал об этом в письме, выслал необычный доклад «Приборные методы контроля энергетических затрат мозга в дидактических исследованиях». Оказывается, деятельность мозга в зависимости от задач приводит к изменению температуры в области височных долей головы. И это можно зафиксировать. В ходе экспериментов, в частности, выяснилось, что а) «уровни энергетических затрат мозга при выполнении одних и тех же заданий разными учениками различны»; б) «для одного и того же ученика задания, требующие вербального и образного мышления, сопровождаются различными энергетическими затратами мозга»; в) при решении некоторых учебных задач существует энергетическая перегрузка мозга. Очевидно, что хотя бы частичное решение проблемы оперативной диагностики и управления деятельностью мозга открывает фактически новую эпоху. На перекрёстке своих педагогических, психологических, естественнонаучных знаний Станислав Андреевич увидел перспективы решения этой проблемы. Но, как это в истории постоянно бывает, он не получил даже минимальной поддержки. И всё осталось на уровне личного энтузиазма. Разве это проблема на фоне мотивов при делении собственности? Не вспомним ли мы с сожалением об этом, скажем, через пятьдесят лет?

В последние годы своей жизни Станислав Андреевич в поисках и борьбе искал для нас: как быть честным и духовно свободным в новом мире? Как сохранить свою личность в этой жёсткой организации? В том числе, организации деятельности, научной работы… Не случайно он стал писать в «Советскую Россию», даже стал лауреатом конкурса… Через публицистическую деятельность он призывал нас поискать в совместном мышлении смыслы практики трудных образовательных процессов нашего времени. Он имел право говорить и говорил. И нам оставил стремление смотреть в корень и служить правде. Не всё он договорил… Но всё сказать одному человеку и невозможно. И нам историей завещано так же напряжённо думать и делать.